Любопытные события разворачиваются на таких значимых для России рынках, как нефтяной и валютный. Эксперты-аналитики, да что там эксперты, даже министры вдруг заговорили о том, какими были бы цены на нефть, если бы не было ОПЕК+, или что было бы с курсом рубля, если бы не отравление Алексея Навального и не массовые протесты после президентских выборов в Белоруссии. Почему сослагательное наклонение стало столь популярным?
В «Клубе 12 стульев» (была такая юмористическая полоса в «Литературной газете» в годы ее пиковой популярности) однажды появился афоризм: «Жизнь такова, какова она есть, и больше никакова». Не то чтобы «гвоздь», есть афоризмы покруче, но не поспоришь. А тут вдруг волна заявлений на тему, что было бы, если бы…
Министр энергетики Александр Новак предупреждает: если бы не было ОПЕК+, цены на нефть колебались бы между $10 и $20 за баррель. А целая гроздь профессиональных рыночных аналитиков выступила с прогнозами, сходящимися в том, что если бы не геополитические осложнения, связанные с перспективами российско-белорусского военного сотрудничества и с «делом Алексея Навального», в свою очередь чреватым новыми антироссийскими санкциями, то доллар стоил бы на 3–5 рублей дешевле. Какой резон в сослагательном наклонении?
Каждый заявивший преследует свой интерес. Александр Новак предостерегает нефтяников, которым ограничения добычи нефти решительно не нравятся. Что ж, давно пора, потому что сам министр энергетики успел прославиться как Мистер Нет.
Когда-то на Западе так называли советского министра иностранных дел Андрея Громыко, предпочитавшего бескомпромиссно отстаивать линию СССР. Теперь, во всяком случае до этого сослагательного министерского заявления, так же можно было назвать и Александра Новака. Таким чаще всего был его ответ на любые предложения по ужесточению позиций картеля ОПЕК+. Именно его отказ от дальнейшего ограничения добычи нефти привел к краху ОПЕК+ в начале марта, целый месяц — до 9 апреля, когда соглашение удалось реанимировать за счет гораздо больших по сравнению с первоначальными предложениями ограничений, цены на нефть были в режиме, близком к свободному падению. И вот наконец министр сумел отложить в сторону узкопрофессиональные интересы нефтяников в пользу общеэкономических. Реабилитировался при жизни.
Хватает узкоспециальных интересов и за оценками того, сколько стоил бы доллар, если бы не новые политические риски. Среди заявителей-экспертов, например, есть главный экономист Bank of America по России Владимир Осаковский. А прогноз его банка заключался в том, что на конец 2020 года доллар будет стоить 68 рублей. Теперь всем ясно, что прогноз с треском лопнул, надо реабилитироваться. Есть и такой мотив, как сравнение нынешней предсанкционной ситуации с ситуацией 2018 года — с ожиданием санкций в связи с отравлением Скрипалей. Если на этот мотив наложить слова, то они будут о том, что нынешняя ситуация мягче. Рынок ждет новых санкций, но не считает их сверхопасными.
Однако на внезапную популярность сослагательного наклонения у некоторых экспертов и политиков можно взглянуть шире. Независимо от того, что хотели выразить в каждом конкретном случае прибегнувшие к нему, налицо некий счет, который экономика выставляет политике. Ей, экономике, хватает и собственных рисков, связанных с вирусным кризисом и трудностями выхода из него. В этих условиях от политики требуется помощь, в виде хотя бы воздержания от генерирования новых угроз, а получается с точностью до наоборот. Если политика в конечном счете должна создавать условия для роста благосостояния населения, то она с этой главной задачей не справляется. Точнее, не справляются политики.